Aleksandr Isayevitch Solzhenitsyn - 200 Years Together
Two Hundred Years Together (Rus. Двести лет вместе, Dvesti let vmeste) is a 2-volume historical essay by Aleksandr Solzhenitsyn. It was written as a comprehensive history of Jews in the Russian Empire, the Soviet Union and modern Russia between the years 1795 and 1995, especially with regard to government attitudes toward Jews.[1]
In the first volume, Solzhenitsyn discusses the history of Russians and the 100,000 Jews that had migrated to Russia between 1772 and the revolution of 1917.
WIKIPEDIA
ASCERTAIN THE TRUTH.COM (Nashid Abdul Khaliq)
Jewish Killers Massacre 66 Million In Soviet Gulag
Thursday, 16 June 2011 11:56 | Written by Texe Marrs
I love strong opponents! It's such fun to break their backs! said the Leningrad interrogator Shitov. And if your opponent (e.g. your prisoner) is so strong that he refuses to give in, all your methods have failed and you are in a rage? Then, don't control your fury! It's tremendously satisfying, that outburst! Let your anger have its way; don't set any bounds to it. Don't hold yourself back! That's when interrogators spit in the open mouth of the accused! And shove his face into a full toilet! That's the state of mind in which they drag Christian believers around by their hair. Or urinate in a kneeling prisoner's face! After such a storm of fury you feel yourself a real honest-to-God man!"
—Aleksandr Solzhenitsyn
(YANKEES, BRITS, AUSSIES, CANADIANS, AND FROGGIES DO EXACTLY THE SAME!) BAFS
The Gulag Archipelago
It's been all over the press, on TV and in newspapers. Mel Gibson, the famous movie actor and director, has been horribly slandered, defamed, and verbally mauled by the Jewish elite who uniformly hate and despise Gibson's powerful film, The Passion of The Christ. The ADL, the Simon Wiesenthal Center, and other racist anti-Christian hate groups have made Gibson their whipping boy now for over a year.
But, hold on! You think Gibson has been treated unfairly, you haven't seen anything yet. Consider the case of Nobel Prize-winning historian and writer Aleksandr Solzhenitsyn. The Jews have been ripping into, slandering and otherwise savaging the reputation of the solidly Christian Solzhenitsyn for some four years now. But unlike the Gibson affair, the controlled media disingenuously refuse to report it. Solzhenitsyn is the hapless victim whose brutal mental whipping and emotional beating the world knows nothing about.
It now seems aeons ago that the stoic Russian author was celebrated for his insightful, poignant accounts of the horrible, subhuman treatment of the victims of the Soviet Communist Gulag, an interlocking system of thousands of concentration and slave labor camps. Solzhenitsyn himself had been a prisoner of the Gulag for a decade, preventively jailed for nothing more than the fear of the communist overlords that he might someday write something the Kremlin masters might find offensive to the state.
Solzhenitsyn: The "Conscience of the 20th Century"
Historian Solzhenitsyn's gut-wrenching book, Gulag Archipelago, went through countless printings—in over 50 languages—and touched the hearts of westerners. Expelled by the Kremlin for telling the awful truth, this great man was honored by freedom-loving people both in the United States and in Europe. He was often called the "Conscience of the 20th Century" and recognized universally as one of the globe's prime examples of bold courage and moral conviction. Even the liberal press initially had nice things to say about Solzhenitsyn. They were reluctant to go up against a man so honored for high moral stature, and recognized by so many as a truthteller of the highest character.
Then, the historian and truthteller Solzhenitsyn made what was, to liberals and communists, a grave error. Asked at a press conference his opinion on why the terrible events behind the Iron Curtain 
had occurred, why millions were carted away, tortured, starved and worked to death in Gulag slave camps, Solzhenitsyn gave this simple, yet startling, response: "Man has forgotten God."
had occurred, why millions were carted away, tortured, starved and worked to death in Gulag slave camps, Solzhenitsyn gave this simple, yet startling, response: "Man has forgotten God."
The brave Aleksandr Solzhenitsyn, the famous Russian writer who has been called the "Conscience of the 20th Century," served eight long years in the Soviet Gulag prison system. Today, he is hated by top-level Jews in America and around the world because he exposed the Jewish leadership of the genocide of 66 million Communist Gulag victims. Many victims were Christians.
"Outrageous," the Critics Roared
"What did you say? God? Outrageous!" the critics roared. Immediately, the world's press began a reversal of opinion about this man they once had lionized. Some called him a "Christian fanatic." Others said Solzhenitsyn was "reactionary...right wing...a religious nut."
Then, in 2000, Solzhenitsyn released a blockbuster new book he had penned entitled "Together For Two Hundred Years". The new book was a lengthy treatise, a thorough and far-reaching compilation of several decades of research by Aleksandr Solzhenitsyn into the machinations for two centuries of Jews inside Russia and the Soviet Empire.
Karl Marx, the Jewish radical who inspired Lenin and Trotsky with his communist theories, was secretly a High Priest of Satan (see Richard Wurmbrand's book, Marx and Satan). Shown here in his official portrait, Marx is giving an enigmatic Masonic hand sign (see Richardson's Monitor of Freemasonry, p. 74).
Accurate in every detail, painstakingly documented, the author showed how, over the centuries, a small band of revolutionary Jews had conspired and plotted to overthrow the Russian Czars. Their aim: seize control of Czarist Russia and establish a beachhead for a Jewish utopia on planet earth—the long sought after Kingdom of the Jews.
The Gulags of the Jewish Revolutionaries
With staggering implications, "Together For Two Hundred Years" showed how Lenin, Trotsky and other Jewish conspirators had overthrown the Romanov dynasty in 1917 and set up their own Bolshevik totalitarian system. The result: The nightly assassination and roundup of thousands of innocent men, women, and children, most of whom were herded by black-hearted Big Brother secret police into thousands of monstrously evil Gulag concentration camps.
The largest number of victims, Solzhenitsyn reports, were Christian believers, understandable since the revolutionary Jews despised and hated Jesus and His Chosen People, the Christians. All-in-all, about 66 million innocent people were kidnapped and eventually died a hideous death at the hands of the Jewish "Ivan the Terrible" corps.
Four Gulag camp commandants. Note that all four are giving the secret sign of Jewish Freemasonry, just as did Communism's founding father, the Jewish Mason, Karl Marx.
66 million murdered by mostly Jewish Gulag overlords! That's over ten times the number of Jews claimed to have been slain in Nazi concentration camps.
Obviously, such a powerful—and truthful—book as "Together For Two Hundred Years" must be suppressed. And it has been. No English-speaking publisher, either in Britain or in the U.S.A. has dared to publish it. So far, Solzhenitsyn's book has only been issued in the Russian language.
"Crush This Insolent Wretch"
Shamelessly, yet quietly and without a lot of fanfare, Jewish organizations have put out the word: "Crush this insolent wretch, Aleksandr Solzhenitsyn. Give his works, his voice no forum, kill him with neglect. If you must mention his name, say it with scorn and with taunts and ridicule. Punish him severely for attempting to reveal our secrets to the world. Let him be an example of what the Jewish Power can do to a man who stubbornly refuses to tow the Zionist party line."
I have seen what they have done to Solzhenitsyn. I have read their biased and spiteful reviews of his book in the controlled media and witnessed their revengeful hatred of him in countless Jewish magazines, websites, and journals influential but relatively unknown to the public at large. The ruthless Jewish Power clique works to kill men in a variety of ways. With Mel Gibson, it was more public. With Solzhenitsyn, it is more personal and private. Clearly, Solzhenitsyn's writings about the Jewish leadership of the Soviet Holocaust is viewed as a grave threat to the Jewish Plan for global supremacy.
In Russia, millions of people—many of them survivors of the Gulag—still love and respect the aging man of God, Aleksandr Solzhenitsyn. They have read his newest book, and they know it is true. They lived it! They also well understand why such a book is being kept from the American people. The Talmudic Jews are fiercely determined that the whole truth about their repugnant, genocidal crimes be covered up. Solzhenitsyn's reputation must be progressively tarnished and his writings buried forever.
So now, the man, Solzhenitsyn, who suffered under the Jewish Gulag tormentors for so long, must now be tortured once again, and for the same purported "crime," the offense of using "words."
It was Lenin who once said, "Words are more deadly than bullets." Leninist ideology is truly an exemplar of the poisonous Talmudic Jewish mindset. Today, in America, there are, consequently, many things a man cannot say, cannot write about, and cannot publish. I know. I have, myself, faithfully followed God's calling and done my best to follow in Solzhenitsyn's footsteps. The Jewish holocaust revisionists have punished me, too, and they continue today to threaten and bully whip me and Power of Prophecy ministries.
Like Mel Gibson and Aleksandr Solzhenitsyn, Texe Marrs is now being falsely and cruelly branded an "anti-Semite," a "Jew-hater" and worse, on all seven continents.
Fascinating, isn't it, how much fury, venom, and wrath just a touch of truth can whip up among the Jewish overlords and their Gentile accomplices, who today guide Western culture and minutely monitor and control every aspect of media reporting on politics, economics, and religion.
This official postcard, widely circulated by the Communist government in Russia following the Jewish Bolshevik takeover, is entitled "Leaders of the Proletarian Revolution." The postcard reveals the Jewishness of these original leaders of the Communist Party. All six shown, including Lenin and Trotsky, are Jews!
The Fearless Few Are Hated
Their greatest hatred, their most vicious spewing of venom, is reserved for the fearless few who dare to reveal to the world the heinous crimes committed by the Jewish Power in the Communist Gulag, especially the Zionist murder of 66 million men, women, and children, many of them Bible-believing Christians.
Equally hated are men like Ernst Zundel of Canada, who have questioned whether six million Jews actually died in a Nazi Holocaust. But even if six million died in a Nazi Holocaust, what of the sixty-six million who perished in the Jewish Gulag? And remember: Thousands of Nazis have been tracked down and punished for their reported crimes against humanity. Why is it that not even one Zionist Jew has ever been brought to justice for the heinous crimes committed in the Jewish Communist Gulag? Why?
For almost six decades, America and the planet have been preaching to the Germans, reminding them of the terrible crimes of their Nazi ancestors. It is only fair and just that we all now turn our attention to the Communist Gulag Holocaust, that we expose the Jews' role in its monstrous crimes and remind the Jews of what their criminal ancestors did to these sixty-six million innocent victims, most of whom were Christians.
Isn't it also time we demand construction of a Christian Holocaust Museum in Washington, D.C., to be erected next door to the existing taxpayer-funded Jewish Holocaust Museum? Is only the suffering of Jews worthy of being memorialized? What about the pain and suffering endured by so many other ethnic and religious groups, including that of Russian and Eastern European Christians during the Jewish Bolshevik era? Don't these tens of millions of Gentiles killed and tortured deserve to be remembered as well?
Related Articles:
Aleksandr Solzhenitsyn - 200 Years Together
Two Hundred Years Together (Rus. Двести лет вместе, Dvesti let vmeste) is a 2-volume historical essay by Aleksandr Solzhenitsyn. It was written as a comprehensive history of Jews in the Russian Empire, the Soviet Union and modern Russia between the years 1795 and 1995, especially with regard to government attitudes toward Jews.[1] WIKIPEDIA
1 
Александр Солженицын
Двести лет вместе.
Часть первая.
В дореволюционной России
Глава 1.
Включая XVIII век
В этой книге не рассматривается пребывание евреев в России прежде
1772 года. Мы ограничимся здесь лишь несколькими страницами напоминания о
более древнем периоде.Первым русско-еврейским пересечением можно было бы счесть войны Киевской Руси с хазарами – но это не вполне точно, ибо хазары имели только верхушку из иудейского племени, а сами были тюрки, принявшие иудейское вероисповедание.
Если следовать изложению солидного еврейского автора уже середины нашего века Ю.Д. Бруцкуса, какая-то часть евреев из Персии через Дербентский проход переместилась на нижнюю Волгу, где с 724 после Р. Х. выросла Итиль – столица хазарского каганата [1]. Племенные вожди тюрко-хазаров (ещё тогда идолопоклонников [2]) не желали мусульманства, чтобы не подчиняться багдадскому халифу, ни христианства – чтоб избежать опеки и византийского императора; и оттого около 732 племя перешло в иудейскую религию. – Само собой была еврейская колония и в Боспорском царстве (Крым, Таманский полуостров), куда император Адриан переселил еврейских пленников в 137, после подавления Бар-Кохбы. Впоследствии еврейское население в Крыму устойчиво держалось и под готами, и под гуннами, и особенно Кафа (Керчь) сохранялась еврейской. – В 933 князь Игорь брал, на время, Керчь, Святослав же Игоревич отвоевал от хазаров Придонье. В 969 руссы уже владели всем Поволжьем, с Итилем, и русские корабли появлялись у Семендера (дербентское побережье). – Остатки хазаров – это кумыки на Кавказе, а в Крыму они вместе с половцами составили крымо-татар. (Караимы и евреи-крымчаки, однако, не перешли в магометанство.) – Добил хазаров Тамерлан.
Впрочем, ряд исследователей полагает (точных доказательств нет), что в каком-то объёме евреи переместились в западном и северо-западном направлении через южнорусское пространство. Так, востоковед и семитолог Аврахам Гаркави пишет, что еврейская община в будущей России «была образована евреями, переселившимися с берегов Чёрного моря и с Кавказа, где жили их предки после ассирийского и вавилонского пленений» [3]. К этому взгляду близок и Ю.Д. Бруцкус. (Есть мнение и: что это – остатки тех «пропавших» десяти колен Израиля.) Такое движение, может быть, доканчивалось ещё и после падения Тмутаракани (1097) от половцев. – По мнению Гаркави, разговорным языком этих евреев, по крайней мере с IX века, был славянский, и только в XVII веке, когда украинские евреи бежали от погромов Хмельницкого в Польшу, языком их стал идиш, каким говорили евреи в Польше.
Разными путями евреи попадали и в Киев и оседали там. Уже при Игоре нижняя часть города называлась Козары; сюда Игорь добавил в 933 пленных евреев из Керчи. Потом прибывали пленные евреи в 965 из Крыма, в 969 – козары из Итиля и Семендера, в 989 – из Корсуни (Херсонеса), в 1017 из Тмутаракани. Появлялись в Киеве и западные евреи: в связи с караванной торговлей Запад – Восток, а может быть, с конца XI в., и от преследований в Европе при первом крестовом походе [4].
Также и более поздние исследователи подтверждают хазарское происхождение «иудейского элемента» в Киеве XI в. Даже ранее: на рубеже IX-Х вв. в Киеве отмечено наличие «хазарской администрации и хазарского гарнизона». А уж «в первой половине XI в. еврейский и хазарский элемент в Киеве… играл значительную роль» [5]. Киев IX-Х веков был многонационален и этнически терпим.
Таким образом, в конце X века, к моменту выбора Владимиром новой веры для руссов – не было недостатка евреев в Киеве, и нашлись из них учёные мужи, предлагавшие иудейскую веру. Но выбор произошёл иначе, чем в Хазарии за 250 лет до того. Карамзин перелагает так: «Выслушав иудеев, [Владимир] спросил: где их отечество? – „В Иерусалиме“, – ответствовали проповедники, – „но Бог во гневе своём расточил нас по землям чуждым“. – „И вы, наказываемые Богом, дерзаете учить других?“ – сказал Владимир. – „Мы не хотим, подобно вам, лишиться своего отечества”“ [6]. – После крещения Руси, добавляет Бруцкус, приняла христианство и часть козарских евреев в Киеве; и даже: из них? – был затем, в Новгороде, один из первых на Руси христианский епископ и духовный писатель – Лука Жидята [7].
Сосуществование христианской и иудейской религии в Киеве не могло не привести учёных мужей к напряжённому сопоставлению их. В частности, это родило знаменательное в русской литературе «Слово о Законе и Благодати» (сред. XI в.): утверждение христианского самосознания у русских на века вперёд. «Полемика здесь так свежа и жива, как она представляется в посланиях апостольских» [8]. Ведь это был всего лишь первый век христианства на Руси. Тогдашних русских неофитов иудеи остро интересовали именно по размышлениям религиозным – а в Киеве как раз и были возможности контактов. Этот интерес был выше, чем при новом потом соседстве с XVIII века.
1
Ю. Бруцкус. Истоки русского еврейства // [Сб.] Еврейский мир: Ежегодник на 1939 г. (далее – ЕМ-1). Париж: Объединение русско-еврейской интеллигенции, с. 17-23.
2
Еврейская Энциклопедия (далее – ЕЭ): В 16-ти т. СПб.: Общество для Научных Еврейских Изданий и Изд-во Брокгауз-Ефрон, 1906-1913, т. 15, с. 648.
3
Краткая Еврейская Энциклопедия (далее – КЕЭ): 1976 – … [продолж. изд.], т. 2, Иерусалим: Общество по исследованию еврейских общин, 1982, с. 40.
4
ЕЭ, т. 9, с. 516.
5
В.Н. Топоров. Святость и святые в русской духовной культуре: В 2-х т., т. I., M.: Гнозис: Школа «Языки русской культуры», 1995, с. 283-286, 340.
6
Н.М. Карамзин. История государства Российского: В 12-ти т. 5-е изд., СПб.: Эйнерлинг, 1842-1844, т. I, с. 127; см. также: СМ. Соловьёв. История России с древнейших времён: В 15-ти кн. М.: Изд-во соц.-эконом, литературы, 1962 -1966. Кн. I, с. 181.
7
Ю. Бруцкус // EM-l, c. 21-22; ЕЭ, т. 7, с. 588.
8
Топоров, т. I, с. 280.
Ю. Бруцкус. Истоки русского еврейства // [Сб.] Еврейский мир: Ежегодник на 1939 г. (далее – ЕМ-1). Париж: Объединение русско-еврейской интеллигенции, с. 17-23.
2
Еврейская Энциклопедия (далее – ЕЭ): В 16-ти т. СПб.: Общество для Научных Еврейских Изданий и Изд-во Брокгауз-Ефрон, 1906-1913, т. 15, с. 648.
3
Краткая Еврейская Энциклопедия (далее – КЕЭ): 1976 – … [продолж. изд.], т. 2, Иерусалим: Общество по исследованию еврейских общин, 1982, с. 40.
4
ЕЭ, т. 9, с. 516.
5
В.Н. Топоров. Святость и святые в русской духовной культуре: В 2-х т., т. I., M.: Гнозис: Школа «Языки русской культуры», 1995, с. 283-286, 340.
6
Н.М. Карамзин. История государства Российского: В 12-ти т. 5-е изд., СПб.: Эйнерлинг, 1842-1844, т. I, с. 127; см. также: СМ. Соловьёв. История России с древнейших времён: В 15-ти кн. М.: Изд-во соц.-эконом, литературы, 1962 -1966. Кн. I, с. 181.
7
Ю. Бруцкус // EM-l, c. 21-22; ЕЭ, т. 7, с. 588.
8
Топоров, т. I, с. 280.
1 CHAPTER 7
THE BIRTH OF ZIONISM
PAGE 95
Глава 7.
Рождение
сионизмаХод сознания российского еврейства во второй половине XIX в. В.Е. Жаботинский в 10-е годы следующего века описывал, в своей упругой эмоциональной манере, так. Сперва еврейская масса выставляла против просвещения «фанатический предрассудок преувеличенной самобытности». Но время шло – и «насколько евреи прежде боялись гуманитарного просвещения, настолько они теперь жаждут его… и по распространённости этой жажды знания… мы, российские евреи, может быть, являемся первой народностью в мире». Однако «добежав до цели, мы с разбегу пронеслись дальше. Цель была – создать еврея, который, оставаясь евреем, мог бы жить общечеловеческой жизнью», но вот «мы теперь… сплошь забыли… что надо оставаться евреями», «перестали дорожить своей еврейской сущностью и начали тяготиться ею». И он призывает: «выжить дух самопрезрения и возродить дух самосознания… Мы жалуемся на то, что нас презирают, а сами себя почти презираем» [854].
Описание это охватывает главный ход ассимиляционного движения, однако не все стороны картины. Как мы уже видели (гл. 4), публицист и беллетрист Перец Смоленскин ещё в конце 60-х годов XIX в. выразил резко отрицательное отношение к ассимиляционному движению еврейской интеллигенции, сперва наблюдённому им в Одессе, затем нагляженному в Германии. И он тогда объявил войну сразу: как против «святош и ханжей, которые стремятся искоренить всякое знание из дома Якова», так и против «просвещённых ханжей, которые сладостными речами стараются отдалить сынов Израиля от наследия отцов». Нет! надо не стыдиться своего происхождения, надо дорожить своим языком и своим национальным достоинством, а национальная культура может сохраниться только с помощью древнееврейского языка. Это тем более важно, что «еврейство, лишённое своей территории», является особым видом: «духовной нацией» [855]. Евреи – именно нация, а не религиозная конгрегация. Смоленскин выдвинул доктрину «еврейского прогрессивного национализма» [856].
Однако все 70-е годы голос Смоленскина оставался довольно одинок. Правда, в конце 70-х освобождение балканских славян – не осталось без влияния на национальное пробуждение и российских евреев. А после погромов 1881-82 – рухнули идеалы Гаскалы, и «вера, что цивилизация уничтожит средневековые гонения против евреев, и что путём просвещения евреям удастся сблизиться с народностями Европы, была значительно поколеблена» [857]. (Опыт погромов на юге Украины был расширительно перенесен на весь европейский опыт евреев?) Среди российских евреев «народился тип “кающихся” интеллигентов, стремившихся вернуться к традиционному еврейству» [858].
Тут-то влиятельный публицист и врач Лев Пинскер, уже 60-летний, выступил с тем энергичным призывом к русскому и немецкому еврейству – «Автоэмансипация». Пинскер писал, что вера в эмансипацию рухнула и надо погасить в себе отблески веры в братство народов. Ныне «евреи не составляют живой нации; они всюду чужие, и этим… объясняется тот гнёт и то презрение, которые они встречают со стороны окружающих народов». Еврейский народ – «как призрак мертвеца, бродящего среди живых». «Надо быть слепым, чтобы не видеть, что евреи – “избранный народ” для всеобщей ненависти». Евреи не могут «ассимилироваться ни с одной нацией, вследствие чего ни одной нацией не мо[гу]т быть терпим[ы]». «Стараясь слиться с другими народами, они до известной степени легкомысленно пожертвовали своей национальностью», но «нигде не добились того, чтобы сограждане признали их равными себе коренными жителями». Судьбы еврейства не должны зависеть от милости других народов. А практический выход: создание «народа на собственной территории». Итак, надо: приобрести и заселить евреями какую-либо подходящую территорию, «безразлично, в какой части света» [859].
Да ведь и создание Альянса (Всемирного Еврейского Союза) в 1860 уже было первым знаком отворота евреев от ставки исключительно на ассимиляцию.
А среди российских евреев уже и существовало, ещё не в сильной степени, движение палестинофильства – стремление вернуться в Палестину. (Да ведь это и было бы воплощение молитвенного приветствия “На будущий год в Иерусалиме”.) И оно заметно усилилось после 1881-82. «Стремиться к колонизации Палестины… чтобы в течение одного века евреи могли почти окончательно оставить негостеприимную Европу». Прежние лозунги просвещенцев бороться «с ортодоксией, хасидизмом и религиозными предрассудками сменил призыв к примирению и объединению всех слоев еврейства для осуществления идеалов» Палестины, «за возврат к старому еврейству». «Во многих городах России возникли кружки “Друзей Сиона”» – Ховевей Цион [860].
854
Вл. Жаботинский. О национальном воспитании // [Сб.] Фельетоны. СПб.: Типография «Герольд», 1913, с. 5-7.
855
Еврейская Энциклопедия* (далее – ЕЭ): В 16-ти т. СПб.: Общество для Научных Еврейских Изданий и Изд-во Брокгауз-Ефрон, 1906-1913, т. 14, с. 403-404.
856
И.Л. Клаузнер. Литература на иврит в России // [Сб.] Книга о русском еврействе: От 1860-х годов до Революции 1917 г. (далее – КРЕ-1). Нью-Йорк: Союз Русских Евреев, 1960, с. 506.
857
ЕЭ, т. 12, с. 259.
858
ЕЭ, т. 13, с. 639.
859
ЕЭ, т. 12, с. 526-527; Ю. Гессен*. История еврейского народа в России: В 2-х т., т. 2, Л., 1927, с. 233-234; Г. Свет. Русские евреи в сионизме и в строительстве Палестины и Израиля // КРЕ-1*, с. 244-245.
860
ЕЭ*, т. 12, с. 259-260.
PAGE 96
Так – одна
мысль прилагалась к другой и поправляла её. Переселяться – да, но не
куда-нибудь, а в Палестину.А – что делалось в самой Палестине? «Первый крестовый поход привёл к почти полному уничтожению остатков еврейского населения Палестины». Но всё же «крохотная еврейская религиозная община сумела пережить и крах: государства крестоносцев, и завоевание Палестины мамелюками, и вторжение в страну монгольских полчищ». «В последующие столетия еврейское население» пополнялось небольшим потоком «верующих из разных стран». В конце XVII в. сколько-то хасидов из России эмигрировало туда. «В середине XIX века в Палестине насчитывалось 12 тысяч евреев», к концу XI в. – 25 тысяч. «Взятые вместе, эти еврейские поселения в Стране Израиля назывались “ишувом”». И все эти люди (мужчины) занимались только изучением иудаизма и ничем другим. А жили они на «халуку» – подаяние от еврейских общин Европы. Подаяние это распределяли раввины и тем имели абсолютную власть. Лидеры ишува «отвергали любые попытки создать в стране хотя бы зачатки еврейского производительного труда». Причем изучался – исключительно Талмуд, ничто другое, но и это на низком уровне. «Известный еврейский историк Г. Грец, посетивший Палестину в 1872», нашёл, что и «учатся в действительности немногие, большинство предпочитает слоняться по улицам, бездельничать, сплетничать и злословить». Он нашёл, что «эта система способствует обскурантизму, нищете и вырождению палестинского еврейства», – и за то сам «был немедленно предан херему» [861].
В 1882 в Харькове возник палестинофильский кружок студентов – «билуйцы». Они задались «целью основать в Палестине образцовую земледельческую колонию», задать «тон общей колонизации Палестины евреями»; они стали создавать кружки по разным городам России. (Позже они кое-как обосновали и первую колонию в Палестине, но встретили проклятие и сопротивление старого ишува: раввины требовали, по древнему обряду, прекращать обработку земли каждый седьмой год.) [862]
Пинскер поддержал палестинофилов, созвал в 1884 в Катовицах первый палестинофильский съезд, в 1887 в Друскениках – второй. По черте еврейской оседлости стали разъезжать агитаторы с речами в синагогах и на общественных собраниях. (Дейч свидетельствует, что после 1881 даже П. Аксельрод увлекался палестинофильством!.. [863])
Страстным проповедником палестинофильского движения стал, разумеется, и Смоленскин. Он кипуче связался с видными англо-еврейскими деятелями, а когда столкнулся с сопротивлением Альянса, желавшего не колонизации Палестины, а направить еврейскую эмиграционную волну в Америку, – объявил тактику Альянса «изменой народному делу». Ранняя смерть Смоленскина оборвала его усилия [864].
И всё же среди российского еврейства в те годы палестинофильское движение нашло пока отклик слабый, а то и противодействие. «Идея о политическом возрождении народа увлекла в ту пору за собою лишь незначительную группу интеллигенции и даже встретила вскоре убеждённых противников» [865]. Консервативные круги – и раввинат, и цадики – видели в палестинском течении преступление против божественной воли, «посягательство на веру в Мессию, который один должен вернуть евреев в Палестину. Прогрессисты ассимиляторского толка видели в палестинофильстве реакционное стремление обособить евреев от всего культурного человечества» [866].
Европейские евреи также не поддержали движения.
Тем временем практические успехи палестинофильства на месте оказались «слишком ничтожны»; «многие из колонистов обнаружили свою непригодность для земледельческого труда»; «идеал возрождения древней родины измельчал в мелкое благотворительное дело»; «колонии были спасены только благодаря щедрым субсидиям барона Эдмонда Ротшильда» (парижского). Но тем самым колонисты «были превращены в батраков, опекаемых и подчинённых строгой дисциплине». А в начале 90-х годов «колонизация пережила… тяжелый кризис, вызванный беспорядочной и бессистемной закупкой земель», а также распоряжением Турции, тогдашней обладательницы Палестины, запретить русским евреям высадку в палестинских портах [867].
Тем временем из палестинофильцев выдвинулся публицист, мыслитель и организатор Ушер Гинцберг, с 1889 выступивший под звучным псевдонимом на иврите – Ахад-Гаам («один из народа»), с тех пор так и известный. Он резко критиковал практическое палестинофильство, каким оно складывалось. Его установка была: «прежде, чем направить свои усилия к “возрождению на земле”, надо позаботиться о “возрождении сердец”, об умственном и нравственном усовершенствовании народа». «Установить в центре еврейства живое духовное стремление к объединению нации, её возбуждению и свободному развитию в духе национальном, но на основах общечеловеческих» [868]. Этот взгляд позже получил название «духовного сионизма» (но – не «религиозного», это важно).
М. Вартбург. Плата за сионизм // “22”: Общественно-политический и литературный журнал еврейской интеллигенции из СССР в Израиле. Тель-Авив, 1987, № 56, с. 112-114; Свет // КРЕ-1, с. 235-243.
862
ЕЭ, т. 4, с. 577-579; Вартбург // “22”, 1987. № 56, с. 115.
863
Л. Дейч. Роль евреев в русском революционном движении, т. 1, 2-е изд., М.; Л.: ГИЗ, 1925, с. 5, 161.
864
ЕЭ, т. 14, с. 406-407.
865
Ю. Гессен, т. 2, с. 234.
866
ЕЭ, т. 12, с. 261.
867
Там же, с. 261-262.
868
ЕЭ*, т. 3, с. 480-482.
PAGE 97
В том же 1889 Ахад-Гаам для объединения тех, кто предан возрождению
еврейских национальных чувств, создал лигу – или орден, как его называют, «Бней
Моше» («Сыновья Моисея»). Устав его «походил во многом на уставы масонских лож:
при вступлении давалось клятвенное обещание выполнять в точности все требования
устава; новых членов посвящал мастер, “старший брат”… вступающий “брат”
обязывался беззаветно служить идее национального возрождения, хотя бы он был
уверен, что нет никакой надежды на скорое осуществление идеала» [869].
В манифесте ордена возглашалось, что «национальное сознание имеет примат над
религиозным, индивидуальные интересы подчиняются национальным», и требовалось
углубить чувство беззаветной любви к еврейству, выше всех целей движения. Орден
подготовил «почву к восприятию политического сионизма» Герцля [870],
которого Ахад-Гаам вовсе и не хотел.В 1891, 1893 и 1900 Ахад-Гаам совершил и поездки в Палестину – и изобличал бессистемность и беспочвенность тогдашней палестинской колонизации [871], «подверг суровой критике диктаторское поведение служащих барона» Э. Ротшильда [872].
Таким образом, в Европе сионизм зародился десятилетием позже, чем в России. Первый вождь сионизма Теодор Герцль до своих 36 лет (из всего 44-х) был писатель, драматург, фельетонист, не интересовался, не знал ни еврейской истории, ни тем более языка, а, характерно, – как достойный австрийский либерал, считал реакционным стремление разных «второстепенных народностей» Австро-Венгрии к самоопределению и национальной жизни, находил верным подавлять их [873]. Как пишет Стефан Цвейг, Герцль даже вынашивал план повести венских евреев в собор на массовое крещение и так «раз и навсегда решить еврейский вопрос слиянием еврейства с христианством». Но вот росли в Австро-Венгрии противоеврейские настроения и пангерманизм, а в Париже, где Герцль в это время жил, вспыхнуло дело Альфреда Дрейфуса, и Герцлю досталось присутствовать «при публичном разжаловании Дрейфуса». И Герцль – поверил в его невиновность, был потрясён – и откинулся: «Если отстранение неизбежно, сказал он себе, – то полное… Если мы страдаем от бездомности – надо создать себе родину!» [874] Герцль как мгновенным толчком проникся идеей создать еврейское государство. «Словно молния, Герцля озарила новая мысль: антисемитизм не есть случайное явление, встречающееся лишь в данной обстановке и при данных условиях; нет, он – постоянное зло, он – вечный спутник Вечного Жида», и «единственно возможное решение еврейского вопроса» – отдельное еврейское государство [875]. (Прийти к такому плану после тысяч лет еврейского рассеяния – нужен был и большой полёт фантазии, и исключительная решимость!) Однако, по Цвейгу, брошюра Герцля «Еврейское государство» встретила «озадаченность и раздражение в кругах венской еврейской буржуазии… Что за бес вселился в этого остроумного, способного, культурного журналиста? Что за глупости он пишет? С чего это мы должны отправляться в Палестину? Наш родной язык – немецкий, а не еврейский, наша родина – прекрасная Австрия»; Герцль «даёт нашим злейшим врагам аргументы против нас и пытается нас отделить». Итак, «Вена… предала его и даже насмехалась над ним. Но потом внезапно прогремел такой яростный, такой эмоциональный ответ, что он почти испугался того, какое мощное, перераставшее его самого движение он вызвал к жизни своей маленькой брошюрой. Правда, это движение родилось… в огромных массах еврейства Восточной Европы… Герцль своей брошюрой разжёг тлевшую под чужеземным пеплом искру еврейства» [876]. И вот – Герцль полностью отдаётся своей новой идее в оставшиеся годы жизни, «порывает с „самыми близкими людьми и отныне общается лишь с еврейским народом… Он, столь недавно так легкомысленно презиравший политику, теперь создаёт политическое движение… вносит в [него] партийный дух и дисциплину, строит кадры будущей громадной армии и превращает конгрессы [сионистов] в истинный парламент еврейского народа“. На 1-м конгрессе в Базеле в августе 1897 он производит сильнейшее впечатление „на евреев, очутившихся впервые в роли парламентских деятелей“ и „во время первой же своей речи единогласно и с энтузиазмом был провозглашён… лидером и вождём сионистского движения“. Он проявляет и „удивительное искусство находить примиряющие формулы“ – но и так: „кто критикует его цель… либо порицает отдельные его шаги, тот враг не только сионизма, но и еврейского народа“ [877].
869
ЕЭ, т. 4, с. 683 -684.
870
Свет // КРЕ-1, с. 250-251.
871
ЕЭ, т. 3, с. 481.
872
Краткая Еврейская Энциклопедия (далее – КЕЭ): 1976 – … [продолж. изд.], т. 1, Иерусалим: Кетер, 1976, с. 248-249.
873
ЕЭ, т. 6, с. 407-409.
874
Стефан Цвейг. Вчерашний мир. Воспоминания европейца // “22”, 1994, №92. с. 215-216.
875
ЕЭ, т. 6, с. 409.
876
Цвейг // “22”, 1994, № 92, с. 216-217.
877
ЕЭ, т. 6, с. 410-411.
PAGE 98
А эффектно «декоративный» писатель Макс Нордау (Зюдельфельд) поддерживал его
той мыслью, что эмансипация – ложна, ибо внесла рознь в еврейство, и вот
эмансипированному еврею кажется, что он обрёл-таки родину. Тогда как «всё, что
есть жизненного в еврействе, что представляет из себя еврейский идеал, мужество
и способность прогрессировать – есть сионизм» [878].На этом первом конгрессе представители российского сионизма «составили треть участников… 66 из 197 делегатов» – несмотря на то, что для иных это могло выглядеть как оппозиционный шаг по отношению к российскому правительству. К сионизму примкнули все российские Ховевей Цион, чем «сгюсобствовал[и] становлению мирового сионистского движения» [879]. Таким образом, «силу сионизм черпал… из кругов угнетённого восточного еврейства, найдя лишь ограниченную поддержку среди евреев Западной Европы» [880]. Но и отсюда же – русские сионисты представили Герцлю самую серьёзную оппозицию. Ахад-Гаам повёл упорную борьбу с политическим сионизмом Герцля (на чью сторону, однако, встало большинство старых палестинофилов), резко критиковал прагматизм Герцля и Нордау и, как он считал, «отчуждённость [их] от духовных ценностей еврейской культуры и традиции» [881]. Он «находил химерической надежду политического сионизма основать еврейское автономное государство в ближайшем будущем: он считал всё это движение чрезвычайно вредным для дела духовного возрождения нации… Не заботятся о спасении гибнущего иудаизма, т.е. не заботятся о духовно национальных и культурно исторических приобретениях, стремятся не к возрождению древнего народа, а к сотворению нового из рассеянных частиц древней материи» [882]. (Он употребляет и даже выделяет слово «иудаизм», но почти очевидно, что не в смысле религии, а как наследованная духовная система. Об Ахад-Гааме сообщает энциклопедия: ещё в 70-х годах, «всё более проникаясь рационализмом, отошёл от религии» [883].) По убеждению Ахад-Гаама, назначение Палестины лишь – «стать духовным центром, который объединил бы национально-духовными узами рассеянный народ» [884]; центром, «который будет изливать свой “свет” на всё мировое еврейство», создаст «новую духовную связь между рассеянными частями народа», это будет не столько «государство евреев», сколько «элитарное духовное сообщество» [885].
Споры – сотрясали сионистов. Ахад-Гаам резко критиковал Герцля, а в поддержку тому Нордау обвинял Ахад-Гаама в «секретном сионизме». Ежегодно шли сионистские конгрессы мировые, в 1902 состоялся в Минске съезд русских сионистов, споры перекинулись и сюда. Здесь Ахад-Гаам прочёл доклад «Духовное Возрождение» [886].
Обстановка для сионизма усложнялась и внешней к нему неприязнью. Герцль рассчитывал, что как только реальная программа сионистов придёт в движение и начнётся реальное переселение в Палестину – так антисемитизм всюду прекратится. Но ещё ранее такого успеха «громче всего раздавался голос тех, которые… боялись, как бы публичное выступление ассимилированного еврея в качестве национального не дало антисемитам повода утверждать, что под маской каждого ассимилированного еврея живёт настоящий еврей… не могущий слиться с коренным населением» [887]. Что от момента создания отдельного еврейского государства – евреев повсюду будут подозревать и упрекать в государственной нелояльности, принципиальной обособленности, в чём постоянно упрекали и упрекают евреев их враги.
В ответ на 2-м сионистском конгрессе (1898) Нордау возгласил: «Мы отвергаем с насмешкой и презрением звание партии; сионисты – не партия, это – само еврейство… Напротив, все те, кто хорошо себя чувствует в рабстве, в презрении… все они или стоят совершенно в стороне или же яростно борются против нас» [888].
Как отмечает английский историк, да, «сионизм оказал евреям услугу, давши им снова чувство самоуважения», однако всё же «оставляет в полной неопределённости вопрос», как они относятся «к странам, в которых они живут» [889].
В Австрии с Герцлем полемизировал его соотечественник Отто Вейнингер: «Сионизм и еврейство несовместимы, потому что сионизм стремится заставить евреев взять на себя ответственность за собственное государство, что противоречит сущности еврея». И предрекал провал сионизма [890].
В России в 1899 ярко выступил против сионизма И.М. Бикерман, как против идеи «призрачной, порождённой антисемитизмом, реакционной по духу, вредной по существу»; надо «отвергнуть иллюзии сионистов и, отнюдь не отказываясь от [еврейской] духовной индивидуальности, бороться рука об руку вместе с культурными и прогрессивными элементами России во имя возрождения общей родины» [891].
878
ЕЭ, т. 11, с. 788-792.
879
КЕЭ, т. 7, с. 940.
880
Джеймс Паркс. Евреи среди народов: Обзор причин антисемитизма. Париж: YMCA-Press, 1932, с. 45.
881
КЕЭ, т. 1, с. 249.
882
ЕЭ, т. 3, с. 482.
883
КЕЭ, т. 1, с. 248.
884
ЕЭ, т. 12, с. 262.
885
Вартбург // “22”, 1987, № 56, с. 116-117.
886
ЕЭ, т. 3, с. 482.
887
ЕЭ, т. 6, с. 409.
888
ЕЭ*, т. 11, с. 792.
889
Паркс, с. 186.
890
Н. Гутина. Кто боится Отто Вейнингера? // “22”*. 1983, № 31, с. 206.
891
ЕЭ, т. 4, с. 556.
PAGE 99
В начале века поэт Н. Минский высказал такое возражение: что сионизм есть
потеря всечеловеческой мерки, что он снижает общечеловеческие космополитические
масштабы еврейства до уровня заурядного национализма. «Сионисты, твердя о
национализме, на деле отворачиваются от подлинного национального лика еврейства
и радеют лишь о том, чтобы быть как все, стать не хуже других» [892].С этим интересно сопоставить замечание православного мыслителя С. Булгакова, сделанное тоже до революции: «Величайшая трудность для сионизма состоит теперь в том, что он не в силах вернуть утрачиваемую веру отцов и принуждён базироваться на национальном или культурно-этнографическом принципе, на котором не может утвердиться никакая действительно великая народность» [893].
Но первые русские сионисты, – а «именно из России вышло большинство основателей государства Израиль и пионеров-строителей этого государства» [894], да и – на русском языке «были написаны лучшие образцы сионистской публицистики» [895], – были полны восторженного, неостановимого энтузиазма: вернуть своему народу давноисторическую библейскую утерянную родину – и на ней создать необычайное по качеству государство и вырастить необычайных по качеству людей.
И самый порыв – всех, всех направить на физический труд, на обработку земли! – он лился никак не без влияния толстовского призыва и опрощенчества [896].
Все ручьи – туда.
Для российских сионистов отдача всех сил палестинской мечте требовала выключить себя из общественного кипения в самой России. В их уставе было: «Не занима[ть]ся общей политикой, ни внутренней, ни внешней». Отныне они могли участвовать в борьбе за равноправие в России лишь вяло, со скептицизмом; а ещё участвовать в российском Освободительном движении? – ну это уж и вовсе таскать каштаны для других [897].
Такая тактика вызвала страстный упрёк Жаботинского: «Даже постояльцы в заезжем дворе заинтересованы в том, чтобы он содержался в чистоте и порядке» [898].
Однако: на каком языке сионисты должны были вести свою пропаганду? Ивритом они не владели, да их бы никто и не понял. Значит: на русском или на идише. А это – снова сближало их с политическим радикализмом в России [899], с еврейскими революционными течениями.
Разумеется, еврейская революционная молодёжь ожесточённо спорила с сионистами: нет!! решение еврейского вопроса – не уход из России, а политическая борьба за равноправие здесь! Чем ехать устраиваться куда-то далеко за море – есть возможность утвердиться в этой стране. И такие доводы не могли не поколебать многих своей отчётливой ясностью.
А с большевицких позиций клеймили сионизм как «глубоко реакционны[й]», оценивали сионистов как «партию отчаянного, безнадёжного пессимизма» [900].
Не могли не возникнуть и промежуточные течения. Тут мы видим, например, левосионистскую партию Поалей-Цион («трудящиеся Сиона»). В России она основана в 1899 и сочетала «политический сионизм с социалистической идеологией». Это была попытка вести среднюю линию между теми, кто занят только классовыми проблемами и кто – только национальными. «Среди Поалей-Цион существовали острые разногласия по вопросу об участии в революционной деятельности в России» [901]. (Ещё и внутри революционеров разнотяготение: кто ближе к социал-демократам, кто к эсерам.)
«С 1903 начали зарождаться группы Цеирей Цион, идеологически близкие немарксистскому социалистическому сионизму» [902]. А в 1904 от Поалей-Цион откололась партия СС – «сионистов-социалистов», почти порвавших с идеей Палестины: «всемерное развитие идиш как живого разговорного языка еврейских масс» – и хватит, и долой идею национальной автономии. Сионизм начинает принимать буржуазно-реакционную форму, а надо создать из сионизма социалистическое движение, пробуждать в еврейских массах революционно-политические инстинкты. Партия «высоко оценивала “социально-экономическое содержание” сионизма, но отрицала необходимость “возрождения еврейской земли, еврейской культуры, еврейских традиций”». Да, хаотическую еврейскую эмиграцию надо направить на единую территорию, но «не существует органической связи между сионизмом и Палестиной». Главное, это что еврейское государство должно иметь основы социалистические, а не капиталистические. Однако такая эмиграция – процесс долгоисторический, большинство еврейских масс ещё надолго останется в теперешних местах жительства. «Партия положительно относилась к участию евреев в революционной борьбе в России» [903] – то есть бороться за свои права здесь. Религиозное же еврейство ими презиралось.
892
Н. Минский. Национальный лик и патриотизм // Слово, СПб., 1909, 28 марта (10 апр.), с. 2.
893
Прот. Сергий Булгаков. Христианство и еврейский вопрос. Париж: YMCA– Press, 1991, с. 11.
894
Ф. Колкер. Новый план помощи советскому еврейству // “22”, 1983, № 31. с. 149.
895
Н. Гутина. В поисках утраченной самоидентификации // “22”, 1983, № 29, с. 216.
896
Пропущено
897
Г.Я. Аронсон. В борьбе за гражданские и национальные права: Общественные течения в русском еврействе // КРЕ-1, с. 218-219.
898
Там же*, с. 219.
899
Там же, с. 219-220.
900
С. Диманштейн. Революционное движение среди евреев // [Сб.] 1905: История революционного движения в отдельных очерках / Под ред. М.Н. Покровского, т. 3, вып. 1, М.; Л.: ГИЗ, 1927, с. 107, 116.
901
КЕЭ, т. 6, с. 551.
902
КЕЭ, т. 7, с. 941.
903
Там же*, с. 1021-1022.
PAGE 100
В этом разномесьи не преминуло возникнуть «Возрождение», «еврейская
социалистическая группа… [Она] считала, что национальный фактор прогрессивен по
своей природе», и в 1906 возрожденцы, отколовшись от сионистов-социалистов,
образовали Социалистическую Еврейскую Рабочую Партию (СЕРП, «серповцы», они же
и «сеймовцы» – за требование избрать Еврейский Национальный Сейм – как
«верховный орган еврейского национального самоуправления» [904]). Языки еврейский и русский серповцы считали
равноправными к употреблению. И, настаивая на идеологии «автономизма» внутри
российского государства, социалистический СЕРП, однако, не сливался с
социалистическим же Бундом [905].Несмотря на внутренние несогласия среди сионистов, произошёл общий сдвиг сионизма в России к социализму – и он не остался не замечен российским правительством. До сих пор оно никак не мешало сионистской пропаганде, но в июне 1903 министр внутренних дел Плеве издал циркуляр губернаторам и градоначальникам о том, что сионисты отодвинули эмиграцию в Палестину на второй план, а сконцентрировались на организации еврейства в местах, где живут ныне; такое направление не может быть терпимо; и поэтому запрещается публичная пропаганда сионизма, их собрания, лекции, и т.п. [906]
Узнав об этом, Герцль – несмотря на кишинёвский погром той весны, всеми громкими обвинениями легший именно на Плеве, презрев осуждения и проклятия многих российских сионистов, – тотчас отправился в Петербург и добился приёма у Плеве. (Он ещё в 1899 добивался аудиенции у Николая II, но тщетно.)
Плеве объяснил Герцлю так (по запискам Герцля). Еврейский вопрос для России – не жизненный, но важный, и «мы стараемся разрешить его правильным путём… Русское государство должно желать, чтобы его население было однородным», и ото всех требует патриотического отношения. «Мы желаем [евреев] ассимилировать, но ассимиляция… идёт очень медленно… Я не враг евреев. Я их знаю очень хорошо, я провёл среди них мои юношеские годы в Варшаве, я в детстве постоянно играл с еврейскими детьми… Я хотел бы поэтому с большой охотой сделать что-нибудь для евреев. Я не хочу отрицать… что положение русских евреев не является счастливым. Если б я был евреем, я, вероятно, был бы также врагом правительства». «Образование еврейского государства, [вмещающего] несколько миллионов евреев, было бы для нас чрезвычайно желательным. Это, однако, не означает, что мы хотим потерять всех наших евреев. Интеллигентные и состоятельные элементы, могущие ассимилироваться, мы охотно оставили бы у себя, от бедных же и мало культурных мы бы охотно избавились». Мы сочувствовали сионизму как переселению, но теперь в его целях «мы замечаем большие изменения» [907]. Российское правительство благожелательно относится к эмиграции сионистов в Палестину и, если сионизм вернётся к своей прежней программе, готово поддерживать её перед Оттоманской Империей, но не может потерпеть – как сионизм теперь склонился–пропаганды еврейского национального отчуждения внутри России [908]; это привело бы к созданию группы граждан, чуждых патриотизму, на котором государство основано. (Если верить Н.Д. Любимову, тогдашнему директору канцелярии при Плеве, Плеве сказал ему, что Герцль в разговоре признал, что западные еврейские банкиры помогают революционным партиям в России. Слиозберг считает это невероятным [909].)
Плеве доложил Государю, получил одобрение изложенного – и передал Герцлю подтверждающее письмо в этом смысле.
Герцль считал, что визит его к Плеве удался.
Оба они не знали, что осталось им жить всего по 11 месяцев…
Турция не проявляла признаков уступчивости к сионистам, а английское правительство в том же 1903 предложило им для колонизации вместо Палестины – Уганду.
В августе 1903 на 6-м конгрессе сионистов в Базеле Герцль представил эту перспективу, «которая, конечно, не Сион», но может быть принята как промежуточная, чтобы ускорить создание еврейского государства [910].
Этот проект вызвал бурную дискуссию. Есть сведения, что даже в палестинском ишуве нашлась поддержка угандийскому проекту – от тех новых поселенцев, кто был удручён природными тяготами в Палестине. Но российские сионисты, – кажется, изо всех евреев мира наиболее нуждавшиеся в срочном убежище, – резче всех восстали против Уганды. Они, во главе с М.М. Усышкиным (создателем группы «билуйцев», потом правой рукой Ахад-Гаама в лиге «Бней Моше»), выступили с непримиримой оппозицией: сионизм связан именно с Сионом, и ничто не может для евреев его заменить! [911]
904
Аронсон // КРЕ– 1, с. 226-229.
905
КЕЭ, т. 1, с. 705, т. 7, с. 1021.
906
С. Гинзбург. Поездка Теодора Герцля в Петербург // Еврейский мир: Сб. II. Нью-Йорк: Союз русских евреев в Нью-Йорке, 1944, с. 199.
907
Там же*, с. 202-203.
908
КЕЭ, т. 6, с. 533.
909
Г.Б. Слиозберг. Дела минувших дней: Записки русского еврея: В 3-х т. Париж, 1933-1934, т. 2, с. 301.
910
ЕЭ*, т. 6, с. 412.
911
ЕЭ, т. 15, с. 135.
PAGE 101
Конгресс, правда, сформировал комиссию: послать в Уганду, для изучения её [912]. – 7-й конгресс в 1905 выслушал доклад – и отказался от Уганды [913]. – Угнетённый всеми препятствиями, Герцль не дожил до этого решения: в 1904 умер от разрыва сердца [914].Но вспыхнувшая эта проблема вызвала ещё новый раскол сионизма: отныне от него откололись территориалисты, во главе с Израилем Зангвилем; к ним присоединились делегаты из Англии. Они создали и собирали свой Интернациональный совет; получали субсидии от Якова Шиффа и от парижского Ротшильда. Они порвали с непременностью Палестины: да, осуществить концентрированную еврейскую колонизацию на определённой территории, но – где угодно, в любом месте. Год за годом в поисках они перебрали дюжину стран, обсуждали Анголу, но «Португалия слишком слабая страна и не сможет защищать евреев», там «евреи легко могут стать жертвой соседних племён» [915].
Да они соглашались и на территорию даже внутри России, если бы создать автономную самоуправляющуюся единицу.
Этот аргумент – что нужна сильная страна для защиты евреев на новом месте, особенно прилегал сторонникам краткосрочного создания отдельного государства с массовым переселением, что предлагал и тогда и позже Макс Нордау, то есть «невзирая на экономическую неподготовленность страны [Палестины] к их приёму» [916]. Но ведь для того предстояло преодолеть Турцию и как-то же решить арабскую проблему. Сторонники этой программы понимали, что следуя ей – сионистское движение не может самозащищаться без помощи сильных союзников. А такую военную помощь никакая страна тогда ещё не предлагала.
И до создания израильского государства пришлось ещё пройти через две мировые войны.
На рубеже XIX-XX веков
Видимо, после (5-летних раздумий или нерешимости, с 1887 года Александр III уже определённо повернул к тому, чтобы сдерживать российское еврейство стеснениями гражданскими и политическими, и проводил эту политику до своей смерти.
Вероятно, резонами были заметное участие евреев в революционном движении и не менее заметное уклонение от воинской службы: «служило только три четверти того количества евреев, какое полагалось» [917]. Отмечено было «постепенно возрастающе[е] числ[о] не явившихся к призыву евреев», да и накопление штрафов за неявку к призыву: из 30 млн. руб. было взыскано только 3 миллиона. (А у правительства по-прежнему не было точных чисел ни общего еврейского населения, ни рождаемости, ни смертей до 21 года. Вспомним, из главы 4, что по поводу скрывательства была в 1876 сокращена «льгот[а] 1-го разряда по семейному положению» – то есть стали включать единственных сыновей из еврейских семей в общий призывной жребий, и в результате от евреев требовалось непропорциональное количество призывников. Это было исправлено в начале 900-х, уже при Николае II [918].)
Что же касается министерства народного просвещения, то мнение Александра III, выраженное уже в 1885, было: чтобы число евреев в школах в местностях вне черты оседлости определялось сообразно численному отношению евреев к общей массе населения. Но власти задумывали не только противодействие еврейскому преумноженному потоку в образование, для них то была – борьба с революцией. Как тогда выражались: превратить школу «из рассадника социализма в рассадник науки» [919]. В недрах министерства разрабатывалась и более широкая мера, как не допускать к просвещению элементы, могущие послужить революции, мера антиломоносовская, глубоко порочная для государственного смысла: вообще не допускать в гимназии детей низших сословий российского населения («кухаркиных детей»). Псевдоблагоразумно и благоприлично это формулировалось так: «Предоставить начальникам учебных заведений принимать только таких детей, которые находятся на попечении лиц, предоставляющих достаточное ручательство в правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства», а в высших учебных заведениях повысить плату за слушанье лекций [920].
Эта мера тоже вызвала возмущение в российских либеральных кругах, но никак не столь сильное и долговременное, как последовавшее в 1887 ограничение приёма евреев в гимназии и университеты. Первоначально предполагалось публиковать обе меры в едином законе. Комитет министров, однако, не согласился, сочтя, что «опубликование общих ограничительных для евреев постановлений могло бы быть неправильно истолковано». – И в июне 1887 опубликовано было постановление лишь в своей нееврейской части: «О мерах к упорядочению состава учащихся в средних и высших учебных заведениях» – мерах против простонародья… Ограничение же приёма евреев поручено было министру просвещения Делянову осуществить непубликуемым циркуляром на имя попечителей учебных округов, что Делянов и сделал в июле 1887, указав по средним и высшим заведениям своего министерства норму приёма для евреев: в черте оседлости – 10%, вне черты – 5%, а в обеих столицах – 3%.
ЕЭ, т. 3, с. 679.
913
Там же, с. 680-681.
914
ЕЭ. т. 6, с. 407.
915
ЕЭ, т. 14, с. 827-829.
916
КЕЭ, т. 7, с. 891-892.
917
Ю. Ларин. Евреи и антисемитизм в СССР. М.; Л.: ГИЗ, 1929, с. 140.
918
Г.Б. Слиозберг. Дела минувших дней: Записки русского еврея: В 3-х т. Париж, 1933-1934, т. 2, с. 206-209.
919
Ю. Гессен. История еврейского народа в России: В 2-х т., т. 2, Л., 1927, с. 231.
920
Еврейская Энциклопедия* (далее – ЕЭ): В 16-ти т. СПб.: Общество для Научных Еврейских Изданий и Изд-во Брокгауз-Ефрон, 1906-1913, т. 13, с. 52.
Дом не жжен, но трепан, граблен.
Чей-то стон стеной ослаблен :
Мать – не на смерть. На матрасе,
Рота, взвод ли побывал –
Дочь-девчонка наповал.
Сведено к словам простым :
НЕ ЗАБУДЕМ ! НЕ ПРОСТИМ !
КРОВЬ ЗА КРОВЬ и зуб за зуб !
— Aleksandr Solzhenitsyn, Prussian Nights [5]
N.B. A VERY POOR TRANSLATION!
The little daughter’s on the mattress,Чей-то стон стеной ослаблен :
Мать – не на смерть. На матрасе,
Рота, взвод ли побывал –
Дочь-девчонка наповал.
Сведено к словам простым :
НЕ ЗАБУДЕМ ! НЕ ПРОСТИМ !
КРОВЬ ЗА КРОВЬ и зуб за зуб !
— Aleksandr Solzhenitsyn, Prussian Nights [5]
N.B. A VERY POOR TRANSLATION!
Dead. How many have been on it
A platoon, a company perhaps?
A girl’s been turned into a woman,
A woman turned into a corpse.
It's all come down to simple phrases:
Do not forget! Do not forgive!
Blood for blood and a tooth for a tooth!
Poets and Poems: Aleksandr Solzhenitsyn and “Prussian Nights”
One day, in late 1973, we received a notice from The New York Times News Service. A manuscript of worldwide importance was soon to be published, and it promised enormous impact on world politics. A few weeks later, we learned what the manuscript was: The Gulag Archipelago by Aleksandr Solzhenitsyn, a detailed and documented account of life in the Soviet Union’s huge network of labor camps.
Solzhentisyn had emerged as a writer during a small sliver of freedom in the early 1960s. His novel One Day in the Life of Ivan Denisovich had been published (or approved for publication) by the Soviet magazine Novy Mir in the early 1960s (translated into English in 1963). Two other manuscripts (Cancer Ward and The First Circle) had circulated in Russia via samizdat and then smuggled out to the West. The Soviets were not pleased when Solzhenitsyn received the Nobel Prize for Literature in 1970. When the non-fiction Gulag was published in early 1974, the Soviet Union responded almost immediately by expelling the writer from the country. He made his way first to Germany, and eventually settled in Vermont, where he continued to write fiction and non-fiction and edit the next two volumes of Gulag.
While the managing editor of my newspaper wasn’t sure if this was really all The New York Times was claiming it to be, I had a better understanding. I had read Solzhenitsyn’s three novels in English while I was in college. And I knew this could pose major problems for Henry Kissinger and then-President Nixon in their efforts to achieve détente with the Soviet Union. I convinced the managing editor to publish the story on the front page of the newspaper.
Solzhentisyn, a soldier in the Red Army as it advanced on Nazi Germany, had been arrested by the Soviets in eastern Germany in 1945. His correspondence with a friend had included poorly disguised criticisms of Joseph Stalin—not exactly the wisest thing to do at the time. He spent almost a decade in the labor camps before being released.
It was his time with the Red Army in what had been Prussia that eventually gave birth to a long poem, published as Prussian Nights in Russian (in Paris) in 1974, in German in 1976, and in English in 1977. The poem is not exactly a celebration of the achievements of the Soviet army; the word “condemnation” is not too strong. The army indiscriminately raped and pillaged its way across Prussia on its march to Berlin. Everything and anything was allowed; this was payback time for what the Nazis had done to Russia. What many of the Red Army soldiers proved was that they were no better than their Nazi counterparts.
The poem, translated into English by the historian and poet Robert Conquest, is a hard work to read. The text reads easily enough; it is what the text says that makes this an emotionally difficult work. Here’s a section called 22 Horingstrasse:
Zweiundzwanzig, Horingstrasse.
It’s not been burned, just looted, rifled.
A moaning, by the walls half muffled:
The mother’s wounded, still alive.
The little daughter’s on the mattress,
Dead. How many have been on it?
A platoon, a company perhaps?
A girl’s been turned into a woman,
A woman turned into a corpse.
It’s all come down to simple phrases: Do not forget! Do not forgive!
Blood for blood! A tooth for a tooth!
The mother begs, “Tote mich, Soldat!”
Her eyes are hazy and bloodshot.
The dark’s upon her. She can’t see.
Am I one of theirs? Or whose?…
Doctors? Hospitals? Not for you.
Where druggists stood there’s melted glass.
The day turns gray. The snow melts too…
The italicized words were official slogans used by the Soviet High Command. Rape and pillage were official policies. And all a mother can do, the corpse of her daughter next to her, is to beg the soldier to put an end to her life. Solzhenitsyn’s point: We victorious Soviets are no better than the Nazi enemy we have defeated.
It is an age-old characterization of what can happen to armies (and civilian populations) in war. Victory doesn’t necessarily connote moral superiority.
When it was published in 1977, Prussian Nights received mixed reviews. The New York Times called it clumsy. The New York Review of Books cited its power, despite its “shortcomings.” Some recognized its literary merits for what they were—the critic Clive James cited its creative power in “re-establishing objective truth in a country whose government had devoted so much murderous energy to proving there could be no such thing.”
The poem stands with the rest of Solzhenitsyn’s works in exposing myths created by the Soviet Union, myths designed to hide ugly realities of Soviet life and history. And it says, with a kind of resigned defiance, that governments cannot ultimately annihilate the human spirit.
Image by Juan Ignacio Garay. Sourced via Flickr. Post by Glynn Young, author of the novels Dancing Priest and A Light Shining, and the recently published Poetry at Work (T. S. Poetry Press).
No comments:
Post a Comment